ГЛАВА 14
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ…
Эта глава печатается по книге Л.П. Мамета
«ОЙРОТИЯ» Москва 1930г. Очерк национально-
освободительного движения и гражданской войны
на Горном Алтае. /Издание научно – исследовательской
ассоциации по изучению национальных и колониальных проблем /.
«При изложении похождений Кайгородова, нами использованы, кроме мемуаров, приговоров Ревтриба и официальных документов, обширные показания Сыромятникова, адъютанта Кайгородова» - Примечание Л.П.Мамета.
«В 1919 году под напором партизанских отрядов и регулярных частей Красной Армии белые части отступали по направлению к Монголии. Выбитая из Чибита алтайская сотня (130 чел.), перешла границу и здесь сложила оружие. Остальные: Катунский полк (бывш. Алтайский дивизион), Прожекторная рота, эвакуированная из Бийска, Георгиевский эскадрон и формируемый Кайгородовым Чуйский полк, отошли на Катунь. Командующим Горно-Алтайскими отрядами был Сатунин.
После смерти Сатунина, убитого одним из своих приближенных, Кайгородов некоторое время был помощником Елачича, заместившего Сатунина. Когда Елачич заболел тифом, Кайгородов 21 февраля 1920 года стал командовать всеми отступавшими Горно-Алтайскими отрядами.
В отрядах началось разложение. У белых не было продовольствия, они голодали и стали поедать своих лошадей. Обмундирования не было, а быстро развивавшийся тиф нещадно косил отряды. Голые, босые и голодные отряды белых грабили население и этим восстановили против себя даже ко всему притерпевшихся алтайцев. Красные войска, между тем, продолжали наступление, и Кайгородов выехал в Чибит для переговоров с 234 советским полком. Кайгородов затягивал переговоры о сдаче, стремясь обеспечить себе отступление. Но пока велись эти переговоры, разложение в частях продолжалось, и белые массами сдавались красным. На 2.400 – 2.700 отступили в Монголию только 6оо – 700 человек. Усталые, раздетые, обессиленные они по дороге бросали оружие и наконец, 19 апреля 1920 года, перешли монгольскую границу за перевалом по реке Харга.
Встретили их там не очень дружелюбно. Продовольствия не давали, голодовка продолжалась. На этой почве взбунтовались алтайцы и арестовали всех русских, в том числе и офицеров. Кайгородов, кое-как уладив этот конфликт, ушел в Бекен-Морин, но здесь встретился с советскими войсками. Растеряв последние остатки своего отряда, которые добровольно сдались, Кайгородов с «армией» в 37 человек скрылся из Бекен-Морина и ушел в Монголию. Из этих 37 в Кобдо пришло только 29 человек.
Кое-как прожил Кайгородов в Монголии до середины 1920 года, делая частые набеги на пограничные районы Алтая.
В октябре 1920 года Кайгородов приступил к формированию отряда для наступления на Алтай. К нему стекались остатки различных белогвардейских отрядов, заброшенные в Монголию. Собрав человек 80 , Кайгородов остановился на зимовку в Орогло у озера Ашт-Нор. Здесь писались воззвания, которые, через Товара Чекуракова распространялись по Чуйскому тракту.
«Граждане, писалось в одном из таких воззваний, наступает четвертый год братоубийственной войны. Она не может кончиться, когда самозванцы комиссары называют себя народными. Братцы, пора пробудиться и пойти на жидовских борцов. Пора соединиться и выручить страдающих братьев и отцов. За что они посажены? Что – воры, преступники? Нет, за ваш трудовой хлеб, советская власть мучает и карает вас. Вы отдаете хлеб советской власти, а от неё возвращаетесь со слезами. Долой коммунистов. Да здравствует учредительное собрание!».
Отряд, разросшийся до 210 – 230 чел, при 75 – 80 винтовках, простоял в Орогло до февраля 1921 года. В мае, через монгольского чиновника Балдан – Гуня была установлена связь с бароном Унгерном. Последний, в своем послании – приказе объявил подчиненным себе все белые отряды, находящиеся на территории Монголии.
Заняв Кобдо, Кайгородов сформировал штаб. Начальником штаба был назначен полковник Сокольницкий, адъютантом прапорщик Сыромятников. На основании приказа Унгерна была объявлена всеобщая мобилизация до 43 – летнего возраста. Мобилизации подлежали все русские колонисты и беженцы под страхом военно-полевого суда. Из мобилизованных были сформированы 3 сотни под командой подъесаула Шестакова, корнета Ферова и ротмистра Зилотина, пулеметная команда разведчиков, нестроевая команда и госпиталь. Была установлена связь с отрядом в Улясутае, которым командовал, быв. Атаман казачьего Енисейского войска при Колчаке Казанцев. В Чугураке находился отряд генерала Бакича, но с ним связи не было. От Унгерна было получено оружие – 260 винтовок, 76 м/м. пушка французского образца и 315 снарядов к ней, а также продовольствие, чай и мануфактура. 12июня 1921 года отряд в полном составе выступил по направлению на Кош – Агач. До Кош – Агача, однако, добраться не удалось, так как там был сильный советский гарнизон. По предложению Сокольницкого по границе были оставлены сильные заставы в Улисе, Бекен – Морине и Саксае, а остальной отряд вернулся в Кобдо. На Чуйский тракт с личными инструкциями от Кайгородова был отправлен Василий Кусургашев для формирования повстанческого отряда в тылу у красных.
В течении июля и августа происходили отдельные стычки с красными с переменным успехом. В Саксае находился красный отряд под командой т. Байкалова, который задержал продвижение Кайгородова.
17 сентября была установлена связь с Бакичем. Соединенными усильями двух отрядов было проведено наступление на Байкалова, которое кончилось очень печально для белых – они потеряли до 250 человек убитыми и ранеными. Между Кайгородовым и Бакичем начались разногласия, которые кончились разрывом. Бакич остался на месте, а Кайгородов 22 сентября вышел по направлению на Кош - Агач.
27 сентября Кайгородов был разбит красными и потерял 45 человек убитыми.
Тогда он решил выйти на Чуйский тракт, минуя Кош – Агач. 31 сентября отряд вышел, чтобы обойдя Кош-Агач с западной стороны, дойти до р. Чаган – Узун, впадающей в Чую. Переход до р. Чаган -Узун продолжался полтора суток. Продовольствие, взятое из Монголии, истощалось. Питаясь кониной, отряд Кайгородова по Курайской тропе
( параллельной Чуйскому тракту), неожиданно в Можое встретился с отрядом Кармана Чекуракова, который ушел сюда после отступления с Белого Бома. У Кармана было много продовольствия. 19 октября произошло слияние отрядов под общей командой Кайгородова.
После 3-х дневного отдыха решено было идти в наступление на Чибит. 23 октября наступление на Чибит было отбито красными и, потеряв 10 человек, Кайгородов вернулся на Можой. Отсюда он двинулся на Белый Бом и занял его 27 октября, захватив 40 пленных красноармейцев, которые были отпущены в Иню.
Из Белого Бома Кайгородов сообщил Сокольницкому в Монголию о своих успехах и о том, что Алтай восстал против Советской власти. В Катанду и на Уймон были посланы воззвания, с призывом присоединиться к повстанческим отрядам и восстать против Советской власти.
« Первый Катунский отряд, - говорилось в одном из этих воззваний, - под командой подъесаула Кайгородова призывает всех граждан Алтая восстать, как один, на защиту против угнетателей коммунистов – большевиков. Мы уверены, что вы проявите инициативу в выборе местной власти, сбросите старых, выберете новых и не допустите к власти приспешников Ленина и Троцкого. Мы терпели, когда с нас брали непосильную развертку, мы терпели, когда нас гнали, на ни кому ненужную работу, не считаясь с ущербом для хозяйства. Но когда все дома под модным названием « домов лишения свободы », все Губчека и подвалы Политбюро переполнены невинными гражданами республики, - чаша народного терпения переполнилась и вся Сибирь, а в частности наш Алтай, подняли знамя восстания против ненавистного коммунизма. Мы уверены, что уже недалек тот момент, когда сгинет произвол и насилие со стороны коммунистов и над обагренной невинной кровью землей взойдет яркое солнце гражданской свободы.
Агитационное бюро «Первого Катунского Повстанческого Отряда».
«Братцы, - говорилось в воззвании к катандинцам, просим вас присоединиться к повстанческим отрядам, которые идут за освобождение народа от ига и насилия большевиков, за собственный труд крестьян, за свободную торговлю, за учредительное собрание. Призываю вас, братцы, свергать коммунистическую власть. Братцы, я командующий войсками подъесаул Кайгородов, находился за границей два года. Я не желаю проливать братскую кровь и прошу вас присоединиться ко мне. Коммунистов прошу сложить оружие и тоже прийти ко мне. Весь Чуйский тракт занят мною, только в Ине стоит 100 человек советских войск, которые окружены со всех сторон и не сегодня, завтра, нам сдадутся. После этого весь народ восстанет против коммунистов и советской власти все равно не устоять. У меня войск 2.000 человек, у Бакича 15.000, которые идут
Чуйским трактом освобождать народ от ига коммунизма. Долой коммунистов, да здравствует учредительное собрание!».
На Уймон было послано другое воззвание. « Настало время, - говорилось в этом воззвании, - отомстить коммунистам за невинную кровь, настало время свергнуть иго коммунистов, настало время восстановить право трудового народа, свободно трудиться и по своему усмотрению пользоваться трудом».
После неудачного наступления на Усть-Иню, Кайгородов перевалил Сальджар и ушел в Изек и в начале ноября соединился с бандами Тырышкина и Семенэка.
Семенэк с отрядом в 30 – 36 человек отправился на Чемал. Карман Чекураков с отрядом в 70 – 80 чел. – на Белый Бом, а Кайгородов с Тырышкиным (400 чел.) должны были выйти на Онгудай, переправившись через Катунь.
Так как в Онгудае находился сильный красноармейский гарнизон, Кайгородов решил обойти его и вместо Онгудая пошел на Туекту. Туекта была занята без сопротивления, так как там, у красных никаких сил не было. В Туекте был ограблен кооператив и хлебный обоз, шедший с Теньги, после чего отряд направился по тракту на Шебалино, но у Теньги свернул, на Белый Ануй. 9 ноября был без боя взят Белый Ануй, а затем, также без боя, Черный Ануй. Из Черного Ануя отряд пошел через Топольную на Куяган, который к моменту его прихода был уже оставлен красными.
20 ноября Кайгородов занял Тоурак, но в этот же день был выбит оттуда регулярными частями Красной Армии. Полевые орудия красных частей наводили панический ужас на белых. Отступив от Тоурака в совершенном беспорядке, Кайгородов ушел на Казанду, но и оттуда, подвергнутый внезапной ночной атаке красных, он так же панически бежал. Со значительно поредевшим отрядом дошел он до с. Ильинского, где соединился с 1 и 2 ротой Тырышкинского отряда, которые, потерялись при отступлении из Казанды.
После неудачной попытки занять Барагаш, во время которой был ранен Тырышкин, Кайгородов вернулся в Белый Ануй.
Белые отряды стали разлагаться, население им не сочувствовало, началось массовое дезертирство. В Белом Ануе ушло сразу 150 человек. Ушли Шебалинские и Чергинские повстанцы, отстал и сам Тырышкин с отрядом в 50 – 60 человек.
Силы Кайгородова дошли всего до 300 человек. С ними он отступил до Усть-Кана, который занял 25 ноября. Отсюда он ушел дальше, на Карлык, Шугаш и Абай. В Усть – Коксе он был разбит красными частями, под командой Злеца-Маговца и без остановки бежал до Катанды на расстоянии 70-ти км.
30 ноября Кайгородов в Катанде соединился с отрядом Кармана Чекуракова и отошел по Катуни до АК-Кэма. 200 человек тырышкинцев, оставшихся после ухода самого Тырышкина, под командой его адъютанта Стародубцева, решили разойтись по домам, ссылаясь на недостаток продовольствия и незнание местности.
У Кайгородова остался сводный отряд из русских, человек в 100 и отряд Кармана Чекуракова из 140 алтайцев. С этими силами Кайгородов попытался закрепиться на Ак-Кэми. Наступлением красных в начале декабря он был выбит из Ак-Кэми. Потеряв одну треть сводного отряда, он ушел в Аргут и здесь, наконец, закрепился.
Из Аргута, желая поднять настроение остатков своего отряда и добиться перелома настроения населения в свою пользу, он начал посылать приказы и воззвания от имени штаба «освободительной армии» на Чуйский тракт и на Уймон.
«Граждане Алтая и Сибири, - взывал он к крестьянам – оглянитесь назад и посмотрите, что обещала вам советская власть и что дала. Захватив власть в свои руки силою оружия, не допуская к ней никакие другие партии, кроме коммунистов – большевиков, они уверяли вас, что только они, большевики, могут установить такой порядок правления, которым будут довольны все граждане России. Граждане, правда ли это? Вас нагло и бессовестно обманули зажиревшие, сидящие на вашей шее и пьющие вашу кровь коммунисты-комиссары. Отменив государственные налоги, они заменили их налогами «советскими», именуемыми первоначально разверсткой, а с 1921 года продналогом. При введении налога указывалось Советской властью, что ставки будут определены до засева полей. Вы, граждане, поняли все это за правду, а где же она? После этой очередной лжи, господа комиссары потребовали ваш труд, хлеб и прочее, приказывая лично каждому доставить за триста и более верст, не принимая от вас никаких заявлений о трудности и невозможности выполнить этот приказ. Эти, именующие себя «Рабоче - Крестьянской властью» не побеспокоились даже спросить тех же крестьян, остается ли у них излишек для своего личного потребления. Это только о хлебе. Не та ли участь постигла все ваше хозяйство? Где скот, которым вы питались? Где лен, из которого вы шили себе одежду и пр. и пр. Создали полнейшую голодовку всей Поволжской и Каменской полос, не говоря уже о России, где трудовой народ не видит хлеба с 1917 года. Куда же граждане, думаете, вы идет выколоченный с вас хлеб. Боясь потерять свою власть, господа комиссары, коммунисты продают вас оптом и розницу, отправляя ваш хлеб Польше. Ими отправлено только 1 октября 1921 года двести пятьдесят миллионов пудов, о чем ваши господа комиссары не потрудились даже поставить вас в известность, как хозяев хлеба. Да и сами вы не смеете спросить, куда они девали ваш хлеб, так как ответом на это бывает заключение в тюрьму, а то и расстрел. И это совершается при той власти, которая именует себя «народной». Это еще не все прелести Советской власти. Гражданская война, которая наводит ужас на весь трудящийся класс, создана теми же кровавыми комиссарами. На эту войну вас бросают, называя своих противников «бандитами», «разбойниками» и тому подобными именами. Кто же эти бандиты? Это граждане, которые, вынуждены, были взяться за оружие в силу невыносимых условий, созданных теми же кровавыми комиссарами. Посылаемые вами представители с мест, для защиты ваших интересов, или просящие для вас какого-либо снисхождения, получали всегда ответом или тюрьму, или расстрел. Народ, выведенный всеми такими поступками кровопийц - комиссаров и их приспешников из терпения, восстает против невыносимой для вас власти. Вот кого называют врагами народа, подавляя такие выступления самого народа. Народные комиссары не стесняются применять самые варварские способы гнусной расправы
не только по отношению к восстающим, но и к мирным жителям. Со всех мест раздаются вопли и стоны мирных граждан, задыхающихся от кровавых расправ с ними власти народной. Вот вам примеры, потрясающие душу каждого порядочного гражданина, в Куруме, Ильинской волости Горно-Алтайского уезда, замучены и расстреляны тридцать шесть человек, среди которых тридцать беззащитных женщин и детей, вплоть до колыбельного возраста. В Кучурле, Катандинской волости несколько семейств тоже постигла печальная участь. Это поступает так та власть, которая именует себя Народной.
Государственной властью. Где же эта свобода, равенство и братство, о которых так много кричали эти кровопийцы-комиссары и их приспешники? Нет, граждане, от этого избавить себя можем только мы же сами, не ожидая ни откуда никакой посторонней помощи, а достигнуть этого мы можем только объединением. Объединимся же солдаты, служащие в армии, крестьяне, изнемогающие от непосильных налогов, рабочие, голодающие возле станка и все служащие. Выбьем из рук комиссаров-коммунистов оружие и власть, и не выпуская оружие из своих рук, проведем своих представителей в Учредительное Собрание, где ими будут выработаны основные законы, приемлемые для всего народа Российского государства. Да здравствует Учредительное Собрание! Да здравствует трудящийся класс, восставший для защиты своих попранных прав! Помните, что всякому терпению есть свой предел. Долой кровавые расправы карателей коммунистов! Долой гражданскую войну, созданную ими же! Вставай весь угнетенный народ на защиту блага и помни, что сила в нас, в самом народе».
С аналогичными воззваниями обращался Кайгородов к красноармейцам и коммунистам.
Все эти призывы, воззвания и обращения не помогали. Пробыв на Аргуте с 10 декабря 1921 года, до конца января 1922 года, Кайгородов вынужден был искать выхода из положения. Даже алтайцы от него отвернулись и отказались снабжать его продовольствием. Отряд алтайцев человек (100-150) был переименован в первый Чуйский полк, а сводный русский отряд (чел. 80-90) в первый полк второй народной дивизии. С этими «полками» он 28 января вышел по направлению на Катанду, объявив мобилизацию. В этом приказе, ссылаясь на голод в России и на предстоящее «падение» советской власти, Кайгородов объявил мобилизацию всего населения в возрасте от 18 до 45 лет, для того, чтобы «добить шипящую на последнем издыхании змею и лишить ее возможности поднять свою голову для причинения большего зла исстрадавшемуся за четыре года русскому народу. Надо ему дать возможность выбрать своих представителей в Учредительное Собрание и через них восстановить тот порядок управления, который они признают более отвечающим требованиям самого народа».
Приказ этот большого успеха не имел. В качестве образца того, как отнеслось население к объявленной Кайгородовым мобилизации приводим ответ Талицкого сельсовета на отношение командира 2 сотни. Этот последний писал: « Прошу по получении на лицо воззвания собрать граждан от 18 до 45 лет и спросить местных жителей, кто желает вступить в ряды повстанческого отряда и дайте нам ответ в срочном порядке».
Ответ последовал в срочном порядке: «Сообщаю, граждане села Талицы, Усть – Канской волости вступить в отряд бандитов, таковых нет, в чем и удостоверяем. Председатель Талицкого сельсовета и секретарь (подписи)».
Выйдя с Аргута, Кайгородов беспрепятственно дошел до Тюнгура в 23 км. От Катанды.
В Катанде стояла рота под командой командира 3-го батальона 186 полка Туманова, который пьянствовал, не наблюдая совершенно за тем, что делается на Аргуте. Этим воспользовался Кайгородов и в ночь на 5-е февраля занял Катанду. Отсюда он двинулся на Уймон и Усть-Коксу, везде производя насильственную мобилизацию. Из насильно-мобилизованных был сформирован первый Уймонский повстанческий полк. В Уймоне Кайгородов получил письмо от бывшего партизана Колесникова, который сообщил, что во главе бандитской шайки ведет наступление на Белый Ануй с целью задержать вывоз хлеба из пределов Черного Ануя, дождаться распутицы, захватить этот хлеб и раздать его крестьянам. Отряд Колесникова сложился из трех отрядов: его собственного, Пьянкова и Шадрина. Еще будучи в Катанде, Кайгородов отправил Товара Чекуракова на устье р. Чуи с отрядом из 30 алтайцев, чтобы закрыть красным дорогу со стороны Онгудая. Здесь к нему присоединился ряд местных алтайских банд Туждея, Тендека и др. и Чекураковский отряд вырос до 200 человек. В районе Урсула Чекураков объявил мобилизацию алтайцев, но последние к нему в отряд не пошли.
Отряд Кайгородова, сделав ряд налетов на села по Чарышу, но отбитый красными войсками, вернулся на Уймон. Здесь он получил от Товара Чекуракова сообщение, что он ведет наступление на Онгудай. Кайгородов отправился ему на помощь, соединился в Карлыке с бандой Кармана Чекуракова и повел наступление на Туекту. Небольшой красноармейский отряд, занимавший Туекту, отступил и Кайгородов из Туекты пошел на Онгудай, отправив Кармана Чекуракова обратно на Карлык, чтобы задержать наступление красных, шедших из Усть-Кана. Наступление на Онгудай оказалось неудачным и, потеряв около 20 человек убитыми, он вернулся в Туекту. Здесь он узнал, что Карман в Ело окружен красными и поспешил ему на помощь. Карман, между тем ушел, минуя Онгудай, на соединение с Товаром.
Кайгородов около Ело принял бой с красными и под их натиском вынужден был отступить. Окруженный со всех сторон, он как затравленный зверь кидался из стороны в сторону, пока, наконец, ему не удалось пробиться на Уймон, где в это время уже находились вернувшиеся из-под Онгудая братья Карман и Товар Чекураковы.
Здесь, успокоившись, Кайгородов со своими приближенными начал пьянствовать, устраивая попойки и пьяные оргии. Во время одной из таких оргий, 25 марта, он поссорился с Товаром, запер его в сарай и сжег».
Чтобы эти факты, приведенные Маметом, не звучали столь безобразно и цинично, позволим себе обратиться к другому источнику. Ведь, не секрет, мастерства «красноязычия» в коммунистической агитации много. Они с уникальной ловкостью искажали факты в выгодном им свете. Поэтому особого доверия они у меня не вызывают.
Обвинить, очернить, выставить на позор и на долгие годы. И, причем безнаказанно.
Вот, к примеру. День гибели Кайгородова 10 апреля 1922 года – День пасхи. Кто об этом обмолвился? А в такой праздник кто работает? Так, что если учесть, что в православии погибнуть в пасху – к тому же войну, за освобождение своего народа, считается честью. Сейчас кто об этом знает и вспомнит ли уже. Тот ужас, который помнят люди, передавая из поколения в поколение, вызовет ли у кого сегодня сочувствие и сожаление. Время изгладило, таковы законы бытия. А вот достойную память предкам мы должны обеспечить.